Далее повествование пойдет от первого лица

После окончания ЛЭТИ я получил распределение на работу в ГСКТБ (Государственное Союзное Конструкторское Технологическое Бюро) на своей Петроградской стороне, однако через несколько месяцев работы пришел к удручающему выводу – карьера инженера мне не интересна.

Меня увлекла общественная деятельность, и вскоре меня избрали заместителем Секретаря комитета комсомола ГСКТБ по зарубежным связям.

Начинались встречи с зарубежными делегациями и гостями. Партийные кураторы комсомола присматривались ко мне достаточно долго, и на одном из застолий мне предложили стать 3-м секретарем райкома комсомола, но с обязательным вступлением в компартию. Пришлось уклониться от этого приглашения, поскольку я начал понимать лживость советской власти. Через два года в канун Рождества я едва не погиб в автомобильной катастрофе и словно родился второй раз. Мне повезло – в ту ночь по городу дежурила Военно-медицинская академия и я попал в руки грамотных хирургов, которые сразу установили у меня разрыв селезенки. Меня срочно прооперировали и селезенку удалили.

На следующее утро, когда я очнулся в реанимации, ко мне зашел дежурный врач и объяснил: «Ничего страшного. Селезенка нужна в раннем возрасте, когда организм растет и развивается, а после 25-и лет она практически бесполезна». Через три недели и еще одной небольшой операции по восстановлению порванной связки ключицы, я покинул клинику. Мир для меня словно перевернулся. Придя на работу и узнав, что моя туристическая поездка в Финляндию и Швецию аннулирована, я в сердцах бросил секретарю комитета комсомола: «Вы все тут дармоеды. Не хочу больше с вами работать».

Я уволился из ГСКТБ и перешел работать инженером в НИИ экспериментальной медицины Академии медицинских наук СССР, который возглавляла академик Наталья Бехтерева. Здесь было более либеральное отношение к трудовой дисциплине и политическим воззрениям. Как-то вечером в моей квартире раздается телефонный звонок, и я услышал голос своего друга, который работал тренером по плаванию в Ленинградском государственном Университете: «Привет! Хочешь пообщаться с американками? Они по-русски говорят вполне хорошо…». «Я в общем-то не против, а где это?» – тут нечего было раздумывать. «Бери пузырь сухого и через час приходи в сауну бассейна универа, мы тебя ждем…». Эта встреча многое изменила в моей жизни, у меня появились новые друзья – американские студенты-стажеры русского языка и литературы, кое-кто из которых стал заходить ко мне в гости. Через год работы мне дают отличную характеристику, и я еду в Чехословакию по приглашению моего друга –филателиста Яна, сделав по пути остановку в Варшаве. Прага меня очаровала. Хотелось поехать дальше в Европу, однако советский паспорт это не позволял сделать. Вернувшись в Ленинград, я продолжил изучение основ марксизма-ленинизма и мировой философии. У меня начались встречи и беседы уже с профессорами американских университетов. Одна из таких встреч с профессором Дартмутского колледжа Кэрол Люплов — привела к решению написать сатирическую книгу о реализации коммунистических идей в Советском Союзе. Эту книгу я назвал «Погаснувший рассвет».

В 1979 году, обретя финансовую независимость с помощью своих американских друзей, которые покупали мне дефицитные книги в магазинах Березка за валюту для перепродажи этих книг на черном рынке, я увольняюсь из НИИ Института экспериментальной медицины АМН СССР, и на какое-то время становлюсь вольным человеком. Перепродажа книг приносила сказочный доход, я зарабатывал в месяц до пятисот рублей, тогда как зарплата инженера составляла всего 120 рублей, причем это делалось раз в неделю с оптовыми покупателями. На эти деньги я смог объездить всю европейскую часть Советского Союза и получил больше времени для написания своей книги. В самом начале осени я решил съездить на 1-ю Международную книжную выставку-ярмарку в Москву, чтобы выяснить перспективы издания своей книги за рубежом. Издать эту книгу в своей стране не представлялось возможным. На этой выставке мне удалось познакомиться с издательницей французского издательства «Галлимар» – Анни Шевалье и вице-президентом американского издательства «Дабледэй» – Александром Хоффманом. Мы договорились, что к следующей выставке –ярмарке, через два года, я привезу готовую рукопись и ее возьмут для публикации.

После Москвы я решил съездить на отдых в Сочи, и приличные деньги помогли мне остановиться в самом лучшем городском отеле «Интуриста» – «Жемчужина». Достаточно неплохой английский язык позволял мне легко находить контакты на пляже с иностранными туристами, которые покупали мне дефицитные товары в валютной «Березке», так что свой отдых я успешно совмещал с небольшим бизнесом. Мои траты на отель и рестораны с лихвой окупались. Вернувшись в Ленинград я впервые в жизни столкнулся с советским законодательством, позволявшим любому гражданину СССР не работать шесть месяцев, но не более. После чего он становился тунеядцем. Пришлось срочно искать работу и такую, которая не ставила бы железные рамки трудовой дисциплины и позволяла заниматься другим делом, а оно было очень важное – завершить свою сатирическую рукопись до осени 1981 года. Такая работа нашлась в 1-м Ленинградском медицинском институте, где не надо было приходить к 8 утра на работу и находиться на ней весь день, а требовалось лишь одно – чтобы все медицинское оборудование в лаборатории функционировало. Меня это вполне устраивало, и я справлялся со своими обязанностями за несколько часов, после чего шел в библиотеку Академии Наук СССР, где изучал всю мировую философию и основы марксизма-ленинизма. Это было необходимо, чтобы аргументировано и доходчиво показать читателю – коммунизм в СССР никогда не будет построен, это – блеф. Более того, советская социалистическая система построена на сплошном обмане и все советские граждане живут в тоталитарном государстве, не осознавая этого.

Мои дружеские контакты расширялись и теперь я уже находил общий язык с теми, кто имел отношение к самиздату. На одной из таких вечеринок я увидел перепечатанную книгу Александра Солженицына – «Архипелаг ГУЛАГ» и попросил дать почитать. Владелец книги согласился с жестким условием – никому не говорить об этом, даже родным, и вернуть книгу через три дня. Условия были приняты, и книга сильно повлияла на мое мировоззрение. Я еще больше убедился в правильности решения написать свою книгу о лживости тоталитарного советского режима, однако считал преждевременным говорить об этом своим друзьям. Дома я все чаще слушал радиостанции «Голос Америки», «Радио Свобода» и Би-Би-Си. Следующий 1980 год стал годом политического противостояния Советского Союза и Запада. В ответ на вторжение советских войск в Афганистан – Запад бойкотировал Олимпийские игры в Москве. Это еще сильнее подогревало мое критическое отношение к советской власти. Работа над книгой продвигалась и одновременно я знакомлюсь уже не просто с западными туристами, а с американскими дипломатами и корреспондентами, такими как Крэйг Уитни из «Нью-Йорк Таймс». Это не могло остаться незамеченным КГБ и мой телефон ставится на «прослушку» (о чем я узнал лишь оказавшись в лагере).

В феврале 1981 года в баре ресторана гостиницы «Ленинград» судьба свела меня со своей будущей женой – Ириной Акуловой. Когда Ирина пришла ко мне первый раз домой и увидела на письменном столе пачку долларовых банкнот, оставленных мне американскими друзьями, она была шокирована.

Ирина стала первой, кому я доверил прочитать свою незавершенную рукопись книги, что еще больше разожгло ее интерес ко мне. Она в меня влюбилась, и я ответил взаимностью. Ирина училась на 4 курсе политехнического института, имела весьма привлекательную внешность и стройное сложение. Поскольку проблем с деньгами у меня не было, мы ходили по ресторанам и барам, ездили на такси и мечтали о том, что когда-нибудь уедем из этой страны. В мае я взял краткосрочный отпуск, чтобы проехать по всем столицам Кавказа и Средней Азии. Билеты на самолеты я купил заранее и тут начались первые странности, которые потом оказались закономерностью. Перед отлетом из Пулково в Ереван мне неожиданно предложили пройти индивидуальный досмотр. В моем кармане помимо советских рублей лежало 150 долларов и за это я мог получить реальный срок. Поскольку нерасторопные работники аэропорта оставили меня на минуту одного в маленькой комнате для досмотра, я проворно скомкал две купюры – 100 и 20 долларов и выбросил их в мусорную корзину. Оставшиеся 30 долларов уже не представляли криминала. Их обнаружили, однако я соврал, как на духу – неделю назад нашел на улице! Доллары конфисковали, но на самолет я опоздал и смог вылететь только на следующий день.

В Ереване маленькие приключения продолжились. Меня опять подвергают досмотру, однако уже перед входом в метрополитен. В гостинице, в двухместный номер, который мне дали – подселяют какого-то странного молодого человека, постоянно пытавшегося мне предложить свои услуги в качестве гида. Погуляв два дня по Еревану, я уехал поездом в Баку. Оттуда через три дня самолет в Душанбе, потом поезд в Самарканд, Ташкент и Алма-Ату. Из Алма-Аты я полетел самолетом в Новосибирск, посетил Академический городок и возвратился самолетом обратно в Ленинград. Из каждого города я звонил Ирине и сообщал ей все новости, не догадываясь, что все мои телефонные звонки любимой девушке прослушивались. Летом я продолжил работать над своей книгой, постоянно встречаясь с Ириной, но и не забывал об американских друзьях. Во время одной своей короткой поездки в Москву, я тайно встретился в кафе с 3-им секретарем американского посольства. Речь зашла о будущем Советского Союза. «Думаю, что Советский Союз развалится до конца этого столетия», – высказал я свое мнение. «Вы оптимист, – возразил мне топ-дипломат, – Советский Союз просуществует еще лет 50».

В конце августа я начал готовиться для поездки в Москву на книжную выставку-ярмарку. Через моего друга удалось купить билет на поезд «Красная стрела», поскольку билеты на этот поезд не поступали в обычную продажу и расходились через Интурист или партийные структуры. За несколько дней до отъезда я стал замечать немало странностей около своего дома, – там постоянно стояли Волги с маленькими антеннами сбоку. Когда я заходил в магазин, за мной тоже постоянно заходил мужчина с портфелем и ничего не покупал. За день до отъезда я договорился со своим школьным другом Валерой, что зайду к нему с другим приятелем, который занимался фарцовкой и искал сбыт товара. Вечерело. Мы сели в автобус, чтобы проехать несколько остановок к Валере, который жил в весьма немноголюдном месте. За нашим автобусом поехала Волга. «Серый», – мотнул я головой в сторону Волги, – «это твой хвост?». «Да, кому я нужен? У нас мелкота одна, это наверняка чекисты, стали бы они на меня время тратить, – ухмыльнулся Сергей, – это ты со всякими «коррами» да «дипами» встречаешься, это они тебя пасут. В любом случае – не дело приводить к твоему другу хвост. Давай на одну остановку раньше выйдем и посмотрим – что они будут делать?». Так мы и поступили. Вокруг безлюдно. Едва мы вышли из автобуса, как из-за поворота показался нос той самой Волги. Мы пошли быстрым шагом по улице, противоположной дому, где жил Валера. Улица была едва освещена и на пути попался маленький сквер. «Давай сюда свернем», – дернул меня за рукав Сергей. Мы встали в густых и высоких кустах сирени. Через несколько минут мимо пробежало двое мужчин, явно кого-то преследовавших. «А теперь давай скорее отсюда сваливаем, они скоро вернутся», – Сергей взял меня за локоть. Мы почти бегом преодолели полквартала и убедились, что хвоста за нами уже нет, после чего дошли до дома Валеры.